Типичным отражением уголовно-воровских традиций в поведении несовершеннолетних являются создаваемые ими группировки в Казани, Ульяновске, Йошкар-Оле, которые, помимо всего прочего, собирают средства для общих касс профессиональных преступников с целью оказания помощи осужденным, находящимся в местах лишения свободы.

Не попавшие в касту

Кроме перечисленных выше уголовно-профессиональных категорий, существует значительное число преступников, формально в их состав не включенных, находящихся как бы за рамками. Они имеются среди воров, мошенников, грабителей, вымогателей и достаточно полно усваивают статус профессионального преступника в среде уголовных элементов. Не случайно при распределении осужденных по производственным бригадам большинство из них стремится попасть в те коллективы, где есть лица, судимые за аналогичные преступления. То же самое отмечается в поведении профессиональных преступников, находящихся в условиях свободы. У карточных мошенников, например, существуют правила, обязательные как для участников групп, так и для профессионалов-одиночек, особенно касающиеся безопасности совершения преступлений, уплаты долга, опознания лиц, принадлежащих к категории шулеров. Карманные воры выработали даже специальный термин «блат блатованный», что означает обязательное оказание помощи группе в случае обнаружения наблюдения со стороны милиции карманником, не входящим в ее состав и оказавшимся на месте случайно. Более того, профессиональные преступники, не объединенные рамками неформальных групп, часто знают друг друга, посещают одни и те же места времяпрепровождения, обращаются по тем или иным вопросам к «авторитетам» уголовной среды.

Система криминальной информации

Важный элемент субкультуры профессиональных преступников — постоянное осуществление связи между ними и способы передачи информации. Эта система совершенствовалась многими поколениями профессионалов. Одним из основных способов является зашифрованная информация, передаваемая через связника, что чаще всего наблюдается в местах лишения свободы (к этому прибегал еще преступный мир дореволюционной России). Сведения шифруются цифрами на бумаге, материи либо в печатных изданиях (книгах, журналах) и обязательно подписываются составителем. У каждого «вора в законе», например, есть своя подпись, которая заранее известна адресату: указываются первые буквы имени и клички автора письма. Такого рода переписка называется в уголовной среде «ксивами» или «малявами». Если письма носят характер «инструкции», то их подписывает группа лиц, от имени которых они составлены.

Следует отметить, что такие письма являются своего рода охранными грамотами. Связника никто не имеет права обидеть, притеснить — наоборот, все уголовники обязаны оказывать ему содействие.

Информированность профессиональных преступников и способы передачи тех или иных сведений характеризуются исключительной оперативностью (быстротой). Так, при переводе осужденного из одной колонии в другую, не зная заранее, когда именно и куда его направят, преступники через одну-две недели узнавали о его новом месте отбытия наказания и организовывали преследование, если он предал их интересы.

Небезынтересно отметить, что профессиональные преступники применяют не только современные коды, но и положения тарабарской грамоты феодальной России.

Блатные санкции: 2

Особенностью субкультуры профессиональных преступников является ее непосредственная связь с поддержанием дисциплины и безопасности в их среде. Поэтому не случайно вводятся клятвы, устанавливаются санкции за допускаемые нарушения уголовно-воровских норм, существуют третейские суды. Абсолютное большинство из числа опрошенных оперативных работников уголовного розыска подтвердили распространенность в преступной среде различных видов наказания и встречались с ними в своей практической деятельности, в том числе: 62,2 процента из них были очевидцами избиения; 26,7 процента — наложения штрафных санкций; 22,2 процента — лишения жизни; 74,4 процента — угроз.

Однако на смену физическим мерам воздействия все чаще стали приходить меры материального характера. Особенно к ним тяготеют спекулянты, расхитители, карточные мошенники, сбытчики культурных ценностей. Штраф может назначаться за опоздание на деловую встречу (стоимость одной минуты ранее колебалась от 25 до 100 руб.), за обман, непроверенные сведения, невыполнение обязательств и т. п. Сумма штрафа определяется в зависимости от тяжести совершенного проступка. Например, в Узбекистане при освобождении из мест лишения свободы «вор в законе» М. самовольно взял из общей кассы 40 тыс. руб., на которые купил автомашину и дом. После проведенного разбора постановлением «сообщаковой братвы» его обязали вернуть деньги и уплатить штраф в размере 60 тыс. руб.

С целью недопущения перерастания конфликтов в открытую борьбу, которая может привлечь внимание работников правоохранительных органов, а также восстановления «справедливости» профессиональные преступники имеют третейские суды. В роли судей выступают, как правило, «воры в законе» (у расхитителей — свои судьи), а при возникновении конфликта между двумя группировками из разных городов участвуют лица из третьего города. Что касается многочисленных споров, постоянно возникающих между преступниками, то они решаются на «разборах» и «правиловках», на которых также имеется представительное лицо. От «суда» такие формы отличаются упрощенным порядком разрешения незначительных конфликтов. Однако именно здесь чаще всего возникают вооруженные столкновения.

Жаргон профессиональных преступников

Сопоставление словарей «блатной музыки», других работ по этой проблеме, изданных в дореволюционной России и 20-е годы, с современным жаргоном обнаружило существенные количественные и качественные лингвистические изменения и позволило сделать вывод о том, что уголовный жаргон как самостоятельная часть субкультуры существует и имеет тенденцию к дальнейшему «совершенствованию». Криминальный жаргон современных преступников включает около 10 тыс. слов и выражений, что более чем в 2,5 раза превышает количество жаргонизмов преступного мира царской России. Вместе с тем жаргон ряда категорий преступников по лексике и функциям остался почти без изменений.

Установлено, что у карманных воров насчитывается более 400 специальных терминов, отражающих специфику их преступной деятельности, у карточных мошенников — 200, у воров антиквариата — около 100, у распространителей наркотических веществ — также около 100. Существует свой профессиональный жаргон у фарцовщиков, мошенников, «ломщиков» и «наперсточников». Полностью сформировался жаргон спекулянтов, валютчиков, расхитителей и иных групп преступников.

Поскольку жаргон преступников — не что иное, «как профессиональная лексика, которая сродни профессиональной лексике музыкантов, моряков, сапожников и т. п.», он играет не только коммуникативную, но и техническую роль в преступной деятельности. В 50 процентах случаев совершения преступлений к нему прибегают карманные воры, в 70 — 80 процентах — шулера, почти в 100 процентах — сбытчики похищенного антиквариата и расхитители. Особенностью современного профессионального жаргона являются его региональные диалекты, а также относительно быстрое пополнение новыми жаргонизмами в связи с устареванием многих слов и выражений, но главным образом из-за их известности органам милиции. Существенное влияние на развитие жаргона преступников оказывает «молодежный» жаргон, наполовину состоящий из словосочетаний и сокращений иностранных слов, преимущественно английских.

Татуировка — визитная карточка преступника

Татуировки в настоящее время — также распространенное в уголовной среде явление. Наличие у человека татуировок уголовно-воровского содержания, как и владение жаргоном, характеризует его внутренний мир, отношение к занятию, к тем или иным моральным ценностям. Татуировки уголовного характера свидетельствуют либо о принадлежности лица к определенной категории преступников (карманному, квартирному вору, наркоману, «вору в законе»), либо о тяготении к ней. Не случайно поэтому среди лиц, впервые осужденных, удельный вес татуированных, по данным Л. А. Мильяненкова, достигает 60 процентов, что во много раз превышает аналогичный показатель преступников 20-х годов. Количество татуированных осужденных в зависимости от числа судимостей, по данным А. Г. Бронникова, колеблется в пределах от 75 до 95 процентов, а не 2 — 3 процента от общей массы, как утверждают некоторые авторы. Вместе с тем нельзя не отметить, что в целом татуировки не играют той коммуникативной роли, которая отводилась им до начала 70-х годов. Современные наиболее опытные профессиональные преступники стремятся не татуироваться и уничтожить старые рисунки, что вполне объяснимо в условиях усиления социального контроля.